Юрий Чалов, режиссёр, продюсер

Учился:

• Московская школа кино (2020)

– На самом деле это громко сказано: мы написали в титрах, что это рассказ, потому что я не знал, как уважительно в нужной мере отразить участие человека, написавшего пост на Pikabu. Это как у Анны Ахматовой: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи...».

С автором сценария Лешей Лотоцким мы искали материал для короткометражки. Он мне прислал пост на Pikabu, где была рассказана история о необычной продавщице, которая работала у автора этого поста в магазине и плакала над завядшими цветами. Истории в посте не было, но был фактурный персонаж.

Мне сразу это понравилось, я сказал: «Леш, круто! Но она не может быть главным персонажем. Давай попробуем сделать ее героиней, которая изменит главного героя. Не будет антагонистом в полном смысле этого слова, но повлияет на его судьбу». И мы взяли эту идею, написали синопсис. Я тогда учился на коротком курсе Filmmaking, где у нас был питчинг идей. У меня было несколько разных сценариев, синопсисов, в итоге выбрал другой сценарий, запитчил его, он получил право на экранизацию. Но была пандемия, а тот сценарий был гораздо сложнее, потому что там были больницы, и пожилые люди, и все, что с этим связано. И мне показалось, что я не имею морального права тащить людей туда, где очаг заболевания. Год к тому же выдался для всех тяжелым, в том числе и по финансам, я думал о том, как максимально дешево снять фильм – и решил вернуться к идее с этой цветочной.

Решили снимать у меня на родине – в Белгороде, где я мог быстро достать технику, оборудование: меня там многие знают, готовы поддержать мои проекты. И в процессе создания фильма нам люди много помогали.

– Персонаж оплакивает умершие цветы, и у меня это сразу стало рифмоваться с историей утраты. У меня в свое время в один год умерли папа и брат. И я тяжело переживал тот период и долго отходил от этого аффекта, долго не мог зажить полноценной жизнью, долго жил в шлейфе этого – где-то года полтора. И это время было тяжелым, немножко ватным, когда ты все через силу делаешь, и я подумал, что в принципе такой контраст может работать. И мы решили погрузить героя в такую ситуацию – он движется по инерции своей утраты и встречает человека, который вдруг приоткрывает ему глаза, и дает какие-то ресурсы, вдохновение пойти дальше и жить полной, насыщенной жизнью.

И для меня это фильм о щемящем чувстве утраты, когда ты теряешься между тем, что ты должен скорбеть и чтить память человека, продолжить его дело, его начинание, но это принуждает тебя отказаться от самого себя. И это такое чувство вины, которое ходит по кругу и заставляет тебя жить немножко на паузе все время. В моей истории не было ничего связанного с цветочным магазином, но я понял, что эта ситуация отражает те чувства, которые мною владели в то время. Поэтому эта история не столько о рождении или поиске новой любви, сколько история прощания с ушедшим человеком, прощания со старым.

– Да история звучит немного оборванной. Я специально старался, чтобы так и было. Многие на это реагируют и многих это сбивает с толку – мне приходили такие комментарии, когда мы показывали фильм на курсе. Но я был глубоко уверен, что так и нужно оставить, что не нужно ничего сглаживать, делать прощальных сцен с героями, показывать, как они расстаются. Потому что героиня фильма – это такая Мери Поппинс, которая ниоткуда прилетела и в никуда улетает. И в этом ее и суть, ее назначение – это, по сути, такой мифический персонаж.

Я думаю, что в фильме не хватает еще пары сцен рабочего взаимодействия героев, но мы были ограничены бюджетом, кроме того, мне хотелось сделать его строго до 15 минут. И пусть этот первый фильм будет таким, мне было важно зафиксировать себя в новом моем состоянии режиссера и пойти дальше. И не теряться в догадках «а что если» и перейти в фазу «когда» – когда я буду снимать что-то следующее.

– Я всегда большое внимание уделяю актерам, и для меня очень важно взаимодействие с ними. Когда речь заходит о раскадровке или еще о чем-то, у меня какой-то ступор возникает – мне сложно придумать какие-то красочные вещи или экшн. Конечно, может это не супер звучит от человека, который еще пытается снимать рекламу. Но, мне кажется, историю прежде всего режиссер пропускает через себя от лица каждого героя, от его состояния, от его переживаний, трансформации, и только после этого уже может прийти в голову форма реализации фильма. Этот фильм я хотел снимать максимально просто, со штатива, со статичной камерой, чтобы максимально следить за героями и за их каким-то щемящим чувством, которое хотелось создать.

Работал с актерами я по классической схеме: школа Станиславского – основа основ, когда мы просто выясняем цель героя, разбираем основные этапы, переходы. И плюс ко всему я стараюсь проговаривать каждый кадр – каждый кадр переводить в рассказ. Какой монолог звучит в голове героя? С каким ожиданием он заходит в эту сцену? Что по факту он имеет? Есть такой шикарный термин «киноязык», и в этом его секрет как раз: каждый кадр нам о чем-то говорит, и его можно перевести в эмоциональный рассказ.

И самая большая проблема зачастую у актеров, которые еще учатся или либо только начинают (а главный герой у нас из любительского театра), что они играют все сцены по финалу. Мы старались этого не допускать и жить моментом «здесь и сейчас». Это самые очевидные вещи для любого режиссера, но эти самые привычные вещи лучше всего и работают, если к ним подходить честно – не пытаться в героя, в актера насадить свои фантазии, а работать максимально по материалу. Потому что если материал хороший, то он дает почву для этого, а актер уже пропускает через себя, интерпретирует.

А когда актеру говорят: здесь твой герой улыбается, а вот тут он поворачивается и хмурится, а потом идет на эту точку, встает и сияет от счастья, то мы переходим в какой-то модельный показ, который исключает проживание и попытки войти в персонаж – его логику мыслей и действий.

Как правило, актеры взаимностью отвечают на эти разборы. Мы провели одну репетицию – она была у нас, можно сказать, застольная: мы сели в комнате, проговорили все сцены, прочитали текст – освоились в нем. И вторым прогоном мы стали уже играть чуть-чуть, но сидя на стульях.

– постоянно перебиваю, останавливаю на полуслове и сразу же что-то объясняю, поправляю, корректирую задачу, чтобы актер не успел привыкнуть к неправильной интерпретации, трактовке, к неправильной задаче внутри сцены. Либо уловил, что думает он правильно, а тело его и эмоции выдают не про это и зрителем читается это по-другому. И таким репетиционным методом мы прошли два раза сценарий и уже встретились на съемке.

У нас не было возможности освоить локацию заранее и сделать прешут, поэтому многое пришлось менять уже на съемках. И пока мы готовились, я отправил актеров гулять в этом магазине, обживать пространство – потрогать кассу, попереставлять букеты, позаворачивать цветы – поделать простые вещи, которые помогут им почувствовать себя продавцами, «местными». И они этим занимались полтора часа. Анна Лего, которая у нас играет опытную продавщицу, сразу стала придумывать себе много мелких действий – чем может в магазине заниматься ее героиня.

– Это мой брат. Он был старше меня на 5 лет. Мне было 19, когда его не стало. Это был 2009 год. За три месяца до этого, как я уже говорил, у меня не стало папы. Брат был обычным человеком: работал на заводе, по ночам подрабатывал в такси. И в какой-то момент обнаружилось, что у него рак кожи в запущенной стадии. И буквально через несколько месяцев его не стало. И эта смерть была такой же внезапной, как и смерть отца. Все произошло очень быстро, поэтому чувство утраты меня не отпускает. И я решил его оставить позади – через фильм отрефлексировать и пойти дальне.

Когда мы делали фильм, у меня не было сверхзадачи посвятить его брату. Но это подсознательное переживание внутри меня двигало, конечно, начиная с момента зарождения идеи. И уже на монтаже я спросил мнения своей девушки, будет ли хорошо, если я сделаю такую подпись, потому что мне будет от этого светло и приятно. И это было нашим совместным решением, что это будет хороший жест, который никого не оскорбит, тем более, что фильм мы, по сути, делали за свои деньги.

И мне очень приятно, что какая-то частичка памяти о брате в таком виде останется.



Интервью: Наталия Егорова